ИНТЕРЕС. Слово "интерес" весьма и весьма удивительное и двусмысленное. Это своеобразный концентрат двусмысленного. Сплошное НЕ-ДО-РАЗ-умение. Умение быть в НЕ как в зазоре между разными языковыми играми. Inter esse - быть между, быть среди. Переводить "интересное" Другому - значит поселиться и жить в двусмысленном с его ЭКВИВОКАЦИЕЙ. Эквивокация не мешает отношениям, но лежит в основе их. Интерес дает толчок отношениям, пробуждает и усиливает интересующихся. Интерес троичен: НЕ - основной зазор междуцарствия, ДО - отношение взаимодействия между РАЗ-личаемыми сторонами. Такое "не-до-раз-умение" не недостаток в интерпретации, но ее роскошный избыток. Оно
среда, 17 января 2018 г.
пятница, 12 января 2018 г.
Истина.
Слово "истина" претендует на завершение высказывания, расставление точек над i , совершенную утвердительность, свидетельствует о несомненном и достоверном знании. Насколько это слово кажется понятным, настолько неопределенным при ближайшем рассмотрении. Истина чего, кого, как, когда, где, кому? Ей обычно противопоставляют "ложь". Так в двузначной логике люди и приучаются думать. Истина забирает себе "все", а лжи остается "ничего". Ложь у-ничтожительна, истина созидательна. Было бы неплохо, если бы такое "все" и "ничего" выражало, например, процесс дыхания - вдохнул, наполнился , воистину - выдохнул, остался ни с чем, освободился. Но "ложь" люди понимают, как недопустимое в языке, в жизни. Стараясь обосновать свою жизнь с точки зрения истины, тем самым параллельно создают и криминальную область лжи, куда уходят те, кого сочли "неистинными". Зашоренность человеческого сознания именно в такой двузначности. Далее по этой же модели мы находим в языке устойчивые бинарные оппозиции: "мир-война", "жизнь-смерть", "добро-зло", "свои-чужие", "разум-чувства", "мужчина-женщина" и так далее. Даже когда второй член пары оценивается не негативно, над ним все же тяготеет "проклятие лжи".
Мое решение в этом вопросе следующее:
Если мы развернем двузначный интервал "истины-лжи" под прямым углом, то обнаружим его своеобразный аналог, перпендикулярный исходной мотивирующей двузначности: "правды - обмана". Обычно альтернативой черно-белой графике двузначного дискурса предлагают многоцветие мира - его бесконечное множество вариантов, специализаций, "истин". Я полагаю, что такая альтернатива ведет к безумию представителей человечества. Посмотрим, что показывает наш удвоенный АЛГОРИТМ. Дам краткое определение четырем смысловым НАПРАВИТЕЛЯМ, которые в целом определяют телесно-чувственное бытие каждого разумного существа. Если останутся неясности, то с удовольствием уточним их в комментариях. Кстати, слово "который" означает "четверной", то есть язык знает, что говоря о том "который"... мы отмечаем четыре ключевых аспекта. Язык это знает, а люди нет, полагая в "которости" только указание на что-либо единичное.
"Правда" выражает совершенство индивидуального понимания. Это своеобразная "точка обоснованного покоя" в человеке. Утвержденный в правде индивидуального смысла - безмятежен и мужественен, какие бы испытания не претерпевал.
"Обман" есть внешняя сторона правды - манящие дали, так называемого, объективного мира. Все что наделено бОльшей значимостью, по сравнению с силой индивидуальной правды - деньги, власть, богатство, слава, другой человек как объект желания - все это есть обман.
"Истина" выражает интерсубъективное отношение по-правде. Истина не может утверждаться ни одним индивидом, она всегда в поиске, во взаимодействии, соотнесенности правды одного с правдой другого.
"Ложь" выражает себя как позиция доминирования правды одного лица над другими, которые низводятся до статуса объектов. Но в таком доминировании индивидуальная правда так и остается внутренней, и в интерсубъективном поле такой индивид также представляет себя как активный объект доминирующий над пассивными.
Истина и ложь в моем понимании - это две политические позиции. Вторая формирует "вертикаль власти", поскольку не знает истинной власти - всегда расположенной-распределенной по горизонтали правды (власти) одного лица и правды (власти) другого лица. Позиция "лжи" в таком "развороте" не несет в себе никакого криминала, скорее, выражает неудачу в общении с другими и последующее снижение регистра до объективации субъектов общения. Когда индивидуальность идентифицирует себя согласно коллективным предписаниям или этническому происхождению, она заявляет о себе именно как об объекте. "Обман" как бы предоставляет захватывающую перспективу для создания ложных идентификаций и ложного взаимодействия друг с другом, в обход таинственной уникальной утвердительности правды в каждом, которую невозможно объективировать и которая взыскует исключительно истинных отношений.
Такую дважды-двойную диалектику можно метафорически определить как со-четание "от бога" (правда) и "от человека" (истина). Правда расположена в окоеме объективной реальности природы как "сердце бога", тогда как Истина располагается в сердцевине исканий "ближнего своего".
Мне же остается смиренно надеяться, что мои друзья сподобятся внимательно вглядеться в предложенный алгоритм истины и откликнуться своими соображениями в комментариях. С такими друзьями во-истину строить будущее.
И ТОТ КОТОРЫЙ ВО МНЕ ЖИВЕТ СКАЗАЛ МНЕ: ИДИ ВПЕРЕД.
Слово "истина" претендует на завершение высказывания, расставление точек над i , совершенную утвердительность, свидетельствует о несомненном и достоверном знании. Насколько это слово кажется понятным, настолько неопределенным при ближайшем рассмотрении. Истина чего, кого, как, когда, где, кому? Ей обычно противопоставляют "ложь". Так в двузначной логике люди и приучаются думать. Истина забирает себе "все", а лжи остается "ничего". Ложь у-ничтожительна, истина созидательна. Было бы неплохо, если бы такое "все" и "ничего" выражало, например, процесс дыхания - вдохнул, наполнился , воистину - выдохнул, остался ни с чем, освободился. Но "ложь" люди понимают, как недопустимое в языке, в жизни. Стараясь обосновать свою жизнь с точки зрения истины, тем самым параллельно создают и криминальную область лжи, куда уходят те, кого сочли "неистинными". Зашоренность человеческого сознания именно в такой двузначности. Далее по этой же модели мы находим в языке устойчивые бинарные оппозиции: "мир-война", "жизнь-смерть", "добро-зло", "свои-чужие", "разум-чувства", "мужчина-женщина" и так далее. Даже когда второй член пары оценивается не негативно, над ним все же тяготеет "проклятие лжи".
Мое решение в этом вопросе следующее:
Если мы развернем двузначный интервал "истины-лжи" под прямым углом, то обнаружим его своеобразный аналог, перпендикулярный исходной мотивирующей двузначности: "правды - обмана". Обычно альтернативой черно-белой графике двузначного дискурса предлагают многоцветие мира - его бесконечное множество вариантов, специализаций, "истин". Я полагаю, что такая альтернатива ведет к безумию представителей человечества. Посмотрим, что показывает наш удвоенный АЛГОРИТМ. Дам краткое определение четырем смысловым НАПРАВИТЕЛЯМ, которые в целом определяют телесно-чувственное бытие каждого разумного существа. Если останутся неясности, то с удовольствием уточним их в комментариях. Кстати, слово "который" означает "четверной", то есть язык знает, что говоря о том "который"... мы отмечаем четыре ключевых аспекта. Язык это знает, а люди нет, полагая в "которости" только указание на что-либо единичное.
"Правда" выражает совершенство индивидуального понимания. Это своеобразная "точка обоснованного покоя" в человеке. Утвержденный в правде индивидуального смысла - безмятежен и мужественен, какие бы испытания не претерпевал.
"Обман" есть внешняя сторона правды - манящие дали, так называемого, объективного мира. Все что наделено бОльшей значимостью, по сравнению с силой индивидуальной правды - деньги, власть, богатство, слава, другой человек как объект желания - все это есть обман.
"Истина" выражает интерсубъективное отношение по-правде. Истина не может утверждаться ни одним индивидом, она всегда в поиске, во взаимодействии, соотнесенности правды одного с правдой другого.
"Ложь" выражает себя как позиция доминирования правды одного лица над другими, которые низводятся до статуса объектов. Но в таком доминировании индивидуальная правда так и остается внутренней, и в интерсубъективном поле такой индивид также представляет себя как активный объект доминирующий над пассивными.
Истина и ложь в моем понимании - это две политические позиции. Вторая формирует "вертикаль власти", поскольку не знает истинной власти - всегда расположенной-распределенной по горизонтали правды (власти) одного лица и правды (власти) другого лица. Позиция "лжи" в таком "развороте" не несет в себе никакого криминала, скорее, выражает неудачу в общении с другими и последующее снижение регистра до объективации субъектов общения. Когда индивидуальность идентифицирует себя согласно коллективным предписаниям или этническому происхождению, она заявляет о себе именно как об объекте. "Обман" как бы предоставляет захватывающую перспективу для создания ложных идентификаций и ложного взаимодействия друг с другом, в обход таинственной уникальной утвердительности правды в каждом, которую невозможно объективировать и которая взыскует исключительно истинных отношений.
Такую дважды-двойную диалектику можно метафорически определить как со-четание "от бога" (правда) и "от человека" (истина). Правда расположена в окоеме объективной реальности природы как "сердце бога", тогда как Истина располагается в сердцевине исканий "ближнего своего".
Мне же остается смиренно надеяться, что мои друзья сподобятся внимательно вглядеться в предложенный алгоритм истины и откликнуться своими соображениями в комментариях. С такими друзьями во-истину строить будущее.
И ТОТ КОТОРЫЙ ВО МНЕ ЖИВЕТ СКАЗАЛ МНЕ: ИДИ ВПЕРЕД.
вторник, 19 декабря 2017 г.
суббота, 16 декабря 2017 г.
Эссе
Приключения семиозиса
Гурский Николай Маркович
Удивительное дело семиозис - знаковый процесс. Пользуясь словами, мы легко соглашаемся понимать слова, угадывать их значения в соответствии с контекстом. Но ведь в слове содержится не только наше понимание чего-то, слово выражает не только значимый фасад чего-либо, но, в лице самого говорящего, мы находим некое особое звучание, явно указывающее на внутреннее сродство называющего и называемого. Называя вещи, мы тем самым отмечаем и способность увиденных вещей звучать, иметь свой голос. И эта ситуация в корне другая, нежели отношение означающего и означаемого. В последнем случае означающее может быть совершенно независимым от характера означаемого, - случайно выбранным объектом-заменителем. Судя по конечному количеству азбучных знаков - особого рода знаков, - мы можем предположить, что их озвучивание запускает не только процесс именования вещи, не только процесс означивания, но и процесс называния. Называть, значит призывать - устанавливать голосовую связь с названным. Только здесь уместно говорить о со-гласии, разно-гласии, резонансе между сторонами прагматического отношения. В назывании нет ничего случайного, что обычно случается в случае простого означивания.
Не слишком ли далеко люди отошли от опыта называния вещей своими именами? Рассмотрим внимательнее правила семиозиса. Начнем с наивного вопроса: что есть знак? Ответить на него - уже решить полдела. Видимо, такое явление как знак, - а не просто доступная для чувственного восприятия вещь (объект), - возникает как результат особого жизненного опыта. В чем же соль этого опыта? Мы полагаем, что "знак" возникает как свидетельство выделения единичной вещи и различения ее от другой единичной вещи. То есть, в знаке мы находим сразу четыре существенных момента: 1. выделенность из гомогенной реальности чувственного тождественной себе единичности, 2. раздельность единичного и численная сравнимость отдельных единичных вещей, их смежность 3. сходство знаковой вещи и чувственной - здесь знак является метафорой и 4. узнавание любой чувственной данности как знаковой, единичный знак здесь словно кристаллик в перенасыщенном растворе заражает всю чувственную данность знаковостью, отсюда - отношения подобия, аналогии. Соотнесем эти 4 момента с 4 аспектами выражения сходства у М. Фуко: пригнанность, сравнение, симпатия, аналогия. Отсюда получаем понимание сущности знака, выраженную в системе видовых отличий: тождества-различия, сходства и аналогии. Тождество-различие обеспечивает комбинаторное функционирование знака в языке, сходство-аналогия - селективное.
Теперь о разделении знаков на иконические, индексальные и символические. Любой знак взятый как однозначный, выражен ли он пиктограммой, словом, образом суть иконический знак. В нем достигает завершения опыт различающего и сличающего наблюдения. Иконический знак односмыслен, он просто регистрирует факт сращивания сознания с реальностью. Через иконический знак сознание словно посредством абордажного крюка захватывает корабль чувственной реальности. Иконический знак говорит о границе нашей памяти, подводит итог опыту прошлого. В нем любая важность связанная с прошлым пониманием сходит на нет, - все единичные знаковые предметы словно повисают в воздухе, заряженные энергией особого рода, неизвестной для чувственного восприятия - энергией значения. Но иконическое созерцание длится мгновение, как только во внимании сталкиваются иконические знаки, за которыми стоит разного рода реальность, - тотчас возникает двойственный знак-индекс. Индекс регистрирует настоящий момент, не прошлое. Настоящесть означенного всегда есть опыт столкновения двух родов прошлого. Если икона - энергийный знак, то индекс - это силовой знак и его сущность складывается уже восемью моментами, учитывая четырехстороннюю природу иконического знака. Индекс не однозначен, отсюда - его толковательный ресурс. Если иконические знаки позволяли нам играть в реальность через механизм аналогизирования, то индекс позволяет овладевать реальностью. Учитывая внутреннюю раздельность разных родов прошлого связанных индексом, можно сказать, что в нем поэзис семиозиса обращается в политику семиозиса. Если мы подступимся к реальности под названием "химический элемент", то легко можем понять соответствие 8 электронов на внешней орбите атома и 8 аспектов знака-индекса.
Символический знак возникает как опыт столкновения и сращивания двух знаков-индексов, которые индексируют разного рода реальности. Если в иконе это были реальности прошлого, то в индексе - реальности настоящего. Так символ становится знаком "будущего". Это принципиальный момент - открытость к будущему только через символический язык. Символ связывает двух настоящих существ, за каждым из которых ("которое" = 4) стоит своя реальность (как индекс - это "действительность"). Символ социален. Индекс психологичен. Икона физична, поскольку отображает план физического восприятия. Будущее невозможно без обращенности к существу другого. Прошлое невозможно без обращенности к индивидуальному опыту понимания. Три временные модальности - прошлого, настоящего и будущего - есть три порядка качества означивания. Время есть выражение качества существования, оно разрушительно только для тех, кто не вписываются своим разумением в поэтико-политическую поступь семиозиса. Можно отметить структурную сложность (слаженность) любого подлинного знака-символа: если в нем сочетаются как минимум два индекса, то символ состоит из 16 смыслообразующих элементов (кстати, само слово "элемент" есть сочетание четырех азбучных знаков "L", "М", "N", "T", в которых мы находим четыре выше отмеченных обстоятельства существования единичного знака).
Символы позволяют вывести сознание на уровень смыслового созвучия. Определив виды знаков категориями Пирса, взятые в целом символического знака, мы можем утверждать, что взаимодействие символических вещей друг с другом уже не есть опыт дальнейшей индексации (человек не подлежит никакой индексации, например, "переписи населения") или символизации ( человек как заложник класса к которому принадлежит - "человечество", "нация"…), но опыт называния и, здесь власть сознания отступает, а на смену ему приходит РАЗУМ, вполне усматривающий все ресурсы означивания (теория денотации), но управляющий миром не силой сознания, но силой разума, назывной, вечной (вне модальностей означивания). Здесь вещи не просто означены, но озвучены, они наделены собственным темпераментом (температурой), своим голосом и представлены в собрании равных как ВЕЩАЮЩИЕ. Такие вещи "зубасты" поскольку "знают" целых 32 аспекта назывной вещи. Если сознание словно в зеркале представляло нам вещи, то разум владеет не только ЗЕРКАЛОМ, но и ТЕРМОМЕТРОМ, меряющим темпер-амент сущих вещей реального мира.
Мера, Число и Вес(ть)
1. В своих именах вещи обузданы - схвачены пониманием. Но имена подобны минам. Именовать - значит минировать. В именах вещи сравниваются по весу - своей важностью. Неправильный подход к именам, особенно - к имени "человек" - может уничтожить того, кто ошибся. Все гуманисты - великие путаники, они ходят по минированному полю и не сознают того.
2. В своих значениях вещи денотированы - значимость вещи есть ее детонатор к названию. Денотировать - детонировать. У незначительных вещей нет детонатора и потому они не опасны - с ними спокойно. Как на кладбище. Разная значимость вещей позволяет осознать необходимость иерархии значимого. Значение двоично, математично, численно. Полнота знания достигается в дважды двойной элементарности (LMNR) любого единичного значения - со стороны формы, материи, действия и цели.
3. В своих названиях вещи взрывоопасны и действенны - каждая заряжена множеством. Только действенные вещи качественны по существу и величественны своим сколько (ко-личеством). Назвать вещь - значит позвать ее в совместное приключение по конструированию мира. Мир призванных - это Договор Равных. Среди качественных вещей власть распределяется исключительно по-горизонтали. Мир есть мера взаимодействия. Эта мера трижды троична - тремя законами постоянных величин, тремя законами переменных величин и тремя законами предельных величин.
Три измерения суть физическое, психологическое и метафизическое. Физическое отображается в формальной логике с ее правилами вывода, соответствующие причинно-следственным отношениям физического мира. Психологическое выражает себя в активности индивидуального сознания. Метафизическое выражает себя в социальном. Любое единичное предложение, слово или отдельный звук выражают или понятный смысл или значимость или специфический характер вещей и самого говорящего или в триединстве. Любое слово, например, "субстанция" совершенно по разному прочитываются в каждом из регистров референции.
Управлять вещами невозможно надстоя над вещами (властвуя ими с помощью имен). Вещи в собственном назывном смысле совершенно свободны. Надстоятель (настоятель) - это только сторож на кладбище погибших животных. Управление в мире есть всегда со-управление как дело свободных. Со-управление есть со-вестничество. Названные вещи совестливы.
Как характеризуем названные вещи? Насколько достоверной нам кажется совместная деятельность зрения и слуха, обоняния и осязания и срединного - вкуса, - настолько ясно может быть осознана достоверность называемых нами вещей по их характерным признакам. Прежде всего, они вкусны - они интригуют наше чувство вкуса. Никакие абстрактные универсалии не вкусны, в них нет ничего вкусного - физически материального. Затем мы узнаем в названии видимый облик вещей - они отличны, они светятся собственным светом. Открытое выражение лица есть знак свободной вещи (существа дела). Названные вещи имеют голос и потому способны к речению (исток и источник). Ничто понятное и внешне именитое не имеет голоса пока его не стукнешь. Любые умники, несмотря на их понимание и "красноречие", по сути - безмолвны и они не слышат призыв говорящих вещей. Остается отметить еще присутствие в названных вещах некоего благоухания. В мире искусственных дезодорантов живут бедствующие существа, здесь глушится естественный запах вещей и потому трудно сориентироваться с кем ты имеешь дело. У какой-нибудь вонючки чуем запах розы. Однако, тонкий нюх (нос как нус) тотчас распознает фальшь. Кроме того, названные вещи трогательны, они задевают, касаются нас подобно снежинкам, они щекочут нас и побуждают улыбаться, смеяться, хохотать. Названные вещи всегда осязательно смешливы, опасно насмешливы, презрительно высокомерны в значениях, но дружелюбны в эмоциях.
Основополагающее разделение Духа и Тела, как двух атрибутов субстанциального - выражение субстанции в измерениях мышления (дух) и пространственного протяжения (тело). Дух и Тело выражаются своим особым модусом существования - Бытием и Житием. Дух и Тело есть два предельно мощных явления, которых можно назвать Циклоном и Антициклоном. Между космическим Циклоном и Антициклоном формируется все множество частных явлений, событий, вещей, существ. Их жизнь и судьба пребывают в непрерывной связи с бытием-житием Циклона и Антициклона. Природа Циклона мужественно-сознательная, природа Антициклона женственно-умная. Все живое пребывает в умном теле, все бытийствующее имеет значение. "Все" не универсально, но ком-унально. Универсальны Жизнь и Бытие. Единство того и другого не "одно" (моно), но "целое" - комуналис. Когда мы различаем "тело", "душу" и "дух", то этим показываем уже систему из трех элементов: физически телесную (материя), психически душевную (частное сознание и частные тела) и социальную (дух). Таков троичный расклад мира как целого. Социальное бытие определяется космическим Циклоном, тогда как жизнь индивидуальных тел определяется характером Антициклона. Таким образом нет ни одной вещи, которая была бы вне социальности или материальности. Дух и Тело для-себя цикличны, что позволяет нам пользоваться метафорами Циклона и Антициклона. Материальные циклы размыкаются при взаимодействии с "духовными". Цикличность языка (обороты речи) утверждает запредельное своему циклу как "духовное", но рас-цикливание языка дает понимание, что такая "духовное" есть только другой род материальности, никак не идеальная трансцендентальность. Аналогично и с Циклоном.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)
